По следам кисти - Елена Черникова
Мои любимые темы: свобода и ответственность. Стереотип и правда. Деньги, человек, деньги. В советской школе давали цепочку по Марксу: товар-деньги-товар. Товаров уже перебор, и теперь особенно интересны деньги.
На лице купюры проступил оккультный пот. За деньги Россия девяностых попала в разнос. За деньги верхушечка побежала в ВТО. За деньги та же верхушечка признала глобализацию и мультикультурализм не вполне бранными словами. За деньги вступила в Болонскую конвенцию. Именно деньги простых людей поджег Егор Гайдар, желая смести старосоветское с помощью гиперинфляции в 1992. Именно деньги входили в стремительный оборот через приватизацию 1992 года, порождая, с одной стороны, анекдоты про ваучер и гинеколога, а с другой — вынуждая старинный, медитативный коллективистский народ прыгать с пола на стол без разбега. Понятно, не без потерь. Понятно, человеческих. Я не приму убийства, я слишком много видела. Но вот демон денег любит убийство. За четверть века наблатыкался. И надо ж такому быть, что мне опять чинить квартиру: как в стране революция, так у меня ремонт. Да, понимаю, всю жизнь я на Пресне, все под окном, я не удивляюсь. Мне, видимо, следует круглосуточно вести репортаж — для друзей.
…На работе просить денег неловко, там беда революционного типа. Какая? Старинная, интернациональная: «Паны дерутся, а у хлопцев чубы трясутся». В 2017 году вуз — умный, красивый, с великолепными талантливыми детьми, попал под обстрел Рособрнадзора. Руками этой жесткой организации Минобр сейчас закрывает высшие учебные заведения. Палитра: проверки плановые и внеплановые, приостановка госаккредитации, лишение аккредитации, отъем лицензии на образовательную деятельность, уголовные намеки ректорам, если попытаются доказать, что вуз нормально работает на благо Отечества. Баста. В отечестве пошло-поехало специфически понятое чиновниками огосударствление. Четверть века назад, в 1992, пелись оды частному образованию, авторским программам, индивидуальному подходу. По прошествии двадцати пять лет начался заворот гайки взад, и пошли сюжеты средней (пока) прожарки, но с детской кровью. Например, студенты сдают госэкзамен. Готовятся к защите диплома. Но приходит бумага, что найдены неполадки (скажем, в экзаменационной ведомости препод вместо отлично пишет отл., сокращенно), за них вуз лишен аккредитации, а дипломные работы — написанные с душой, отшлифованные, на сайте ВКР-ВУЗ уже размещенные — объявляются как достойные документа максимум установленного образца, образование бакалавра грозят обозвать незаконченным высшим, а для послевкусия внушается мысль, что со столь ущербным дипломом установленного (то есть негосударственного) образца выпускника не возьмут на работу. И мелко-злорадно добавляется, что «в государственную организацию» не возьмут. Да и пошла бы она! Но дети пугаются и разбегаются из-под покрова альма-матер по тихим вузам, у которых Рособрнадзор аккредитацию пока не отнял. Детей вынуждают предавать альма-матер. Отсюда недалеко до более весомого предательства. Министр образования в курсе, что предательство заразно?
На московском чужевузье сбежавших из альма-матер детей встречают без помпы. Четыре сольдо несите, конечно, но кукушата, знаете, это ваще. Вишенкой на минобровом торте — звонки по ныне здравствующим вузам, чтобы этих не брали в магистратуры. И пугливые вузы, уже взявшие документы бакалавров в магистратуру, спешно возвращают их наивным абитуриентам, безапелляционно показывая пальцем на дверь и молитвенно взором — на потолок. Типа оттуда глас был.
Таким образом, за двадцать пять лет чиновные спицы связали два костюма: буйное, кровопролитное разгосударствление всего в 1992 — и ползучее, демагогичное огосударствление в 2017. Где-то в углу скулит, как обычно, зареванная Конституция, а я все лето 2017 работала, считай, детским психиатром, уговаривая дипломников не бегать по чужим вузам, остаться в alma mater и, набрав слюны, плюнуть на игры всех обров, ибо не фиг им. Достали. Кроме того, журналистика — профессия открытая, диплому не подчиненная. Из моих остались почти все. Герои нашего времени! Их пугали, что они вот-вот станут никто, поскольку министр образования Васильева, уважая (за что-то) Болонскую конвенцию, обещает-таки адаптировать ее под Россию (бедная, бедная женщина; сколько адаптеров сгорело в аналогичных попытках). Правда, обещает на ТВ-шоу, а там многие горячатся и проговариваются. В. Соловьева не перепоешь, а О. Васильева не Цицерон. Ну не ее это, не ее.
Короче, пугали всех детей, но многие остались в своем вузе и получили диплом установленного образца. То есть в России, слава Богу, еще рождаются люди, не считающие предательство21 нормой. Спасибо, Господи.
Как вы поняли, дубовый шкаф, смастеренный во дни разгосударствления, упал со стены во дни огосударствления. Здесь уместна длинная фраза, чтобы нерелевантная аудитория отвалилась. Лучше всего — см. легендарный «Большой Петровский загиб». Царь Петр Алексеевич умел разговаривать с персоналом, ознакомьтесь на досуге. Даже если знаменитый загиб не полностью соответствует госстандарту высшего образования, ничего страшного. Зато духу времени — вполне.
Посвящение двум юбилеям — смотри начало — надо растолковать.
А) В 2017 году исполнилось 30 лет самому сильному демографическому взрыву в двадцатом веке: в 1987 году в СССР народилось несметное число младенцев. Рождения были спровоцированы перестройкой, и за это утверждение меня уже высмеяли специалисты-мужчины. (Многие мужчины не понимают, увы, откуда дети берутся. Повторяю для специалистов: не от денег. Бабы толпой бегут рожать только ввиду массового восторга.)
Б) В 2017 году исполнилось 25 лет бедствию, а именно кровавому прыжку из советской плановой — в рыночную, спроса и предложения экономику. На нашей территории она вырастила антигуманизм — не по Альтюссеру, теоретический, а кастово-кастетно-практический.
Итого
С детьми (школьниками, студентами) сейчас обращаются, как с теми мирными жителями, которые первыми страдают при бомбежке военных объектов.
Детей водят под конвоем в туалет (во время ЕГЭ). Их терзают стандартами, тестами, заставляют писать трафаретное эссе, портят и оглупляют — в строгом соответствии с Болонским процессом. Порвали на части высшее образование, а в 2017 году вторую часть, магистратуру, сделали недоступной для бакалавров с дипломами установленного образца в нарушение закона «Об образовании». Детям угрожают мнимой неконкурентоспособностью на вожделенном мировом рынке, забыв сообщить, что конкуренция есть химера для слабоумных и что главная тайна рынка — это ограничение по качеству. Рынок не то что не может, а не имеет права создать действительно хорошую вещь: голову оторвут. Как в драме с уважаемым мною вузом, в котором в 2017 разразилась беда с отъемом госаккредитации, а я при сем присутствовала, утешала детей, спасала их миропонимание как могла. Вуз производит классных гуманитарных специалистов. Зачем это!
По словам министра (выступление на днях в Госдуме), скоро «в небольшом количестве», возможно, разрешат госфинансирование второго высшего образования, но! — тут старый знакомец, который в деталях, — только для нужных стране специалистов, в число которых гуманитарии, судя по контексту отчета, не входят. Надеюсь, министр оговорилась или пошутила, пообещав поделить молодежь нашей страны на нужную и ненужную. К сведению шутницы: ночью 15 сентября по НТВ был очередной выпуск программы «Мы и наука. Наука и мы». Замечательная тема: «В ближайшие 10 лет компьютеры заменят преподавателей». Посмотрите в архиве. Я тут же пошутила в Фейсбуке: «Со своей стороны, не вижу причин и для сохранения студентов. Сажаем один прибор перед другим: один учит, другой учится. Люди вообще что-то задержались на планете»22.
Может, из соображений прогресса исходит сейчас Минобр, пачками уничтожая вузы руками Рособрнадзора?
Согласна. Люди все лишние, поскольку все скоро изменится. Слушаем специалиста: «Выпуск двигателей внутреннего сгорания прекратится к 2050 году. Это значит, что и наука, и инфраструктура обслуживания должны будут перестроиться. Многие еще мечтают о том, как будут проектировать огромные двигатели для гоночных машин. Вузы готовят инженеров, наука улучшает технологии. Все они работают на обреченную отрасль. Так происходит не впервые. На рубеже XX и XXI веков то же самое случилось с наукой и технологиями обработки фото- и кинопленок. В начале XXI века на Kodak — крупнейшую мировую корпорацию — работали целые научные центры, не говоря уже про соответствующие кафедры и вузы. Однако это не помешало компании обанкротиться».
Это говорит директор по маркетингу сервисов «Яндекса» Андрей Себрант. Стоит прислушаться: «И так не только с двигателями. За пять минут я набросал список из шести отраслей, которые полностью изменятся в ближайшие 15—20 лет. Это лишь то, что сразу приходит в голову <…> Поначалу надо мной смеялись, теперь смеются меньше.
